Банк ВТБ: Сергей Дубинин: «Мировую экономику ждет сценарий плоского движения по горизонтали без значительного ускорения»

— Это уже седьмой форум, который пройдет на высшем уровне в рамках G20. Стоит, наверное, сказать, что первые форумы в 2008-м году, в 2009-м году были резонансными. Сейчас значение этого формата несколько снижается — есть еще и , другие важные международные встречи. На ваш взгляд, может ли Россия что-то новое внести, какую-то повестку дня, интересную мировому сообществу?

— Дело в том, что ситуация 2008–2009 годов была кризисной, и принимались решения, которые позволяли предотвратить дальнейшие ухудшения и падение мировой экономики. И это удалось сделать, удалось договориться о том, что протекционистские меры, которые мешали торговле, движению капиталов, не вводились национальными государствами — участниками форума, а это 90% мировой экономики. И это несомненный успех этой переговорной платформы. Она сыграла необходимую роль.

Конечно, сегодня надо вести разговор о выходе из кризиса, о стимулировании роста. Это очень непросто в условиях продолжающейся если не рецессии и спада в мировой экономике, то замедленного роста. С учетом всей европейской ситуации, с учетом падения темпов в юго-восточной Азии, мировая экономика практически стагнирует. И, к сожалению, 2013 год будет очень непростым. Скорее всего,  в целом по миру рост будет составлять в лучшем случае 2,5%.

— В 2008-2009-м экономисты вели дискуссии относительно того, какой будет эта рецессия. И рисовали разные сценарии, используя латинские буквы: V-образной, U-образной, или может W-образной. Похоже, все пошло по сценарию более легкому — V-образному, и экономика преодолела 2008–2009 год (если брать, конечно, не отдельные страны и регионы, а мир в целом). Мировая экономика вышла из этого кризиса. Насколько, на ваш взгляд, 2013 год может быть предкризисным? Мы, скорее всего, уже вступаем в новую фазу?

— Я не думаю, что в целом по миру предстоит какое-то следующее падение и снижение или даже значительное падение в рамках наиболее проблемной европейской зоны. Думаю, скорее всего, это будет сценарий плоского движения по горизонтали без значительного ускорения. Поскольку емкость европейского рынка очень велика, все те, кто поставляют продукцию на этот рынок, будут задеты падением спроса, или, во всяком случае, стагнацией спроса. Это касается и России. 40% всей нашей внешней торговли завязано на Европейский союз. Это касается и Китая, и многих стран Юго-Восточной Азии. Емкие национальные рынки, конечно, имеют определенную внутреннюю динамику и свои возможности. Это, прежде всего, Соединенные Штаты и крупные по населению страны: Китай, Индия, Бразилия. У России здесь более сложная ситуация. Внутренний спрос, конечно, существует, но он не настолько высоко платежеспособен, как в развитых экономиках, и не настолько многочислен ввиду демографических параметров, как в других странах БРИКС. Поэтому мы очень зависим от этой внешней динамики.

— Возможно, поэтому одной из новых тем, которые предложены к обсуждению, будут инвестиции. Для России, конечно, эта тема очень важна.

— та тема — инвестиции и их финансирование как источник занятости — вносится дополнительно. Но все-таки первые и согласованные темы повестки дня — мировая финансовая система и ее дальнейшее совершенствование, развитие, включая банковскую систему. Все вопросы, связанные с финансами, сейчас упираются в вопрос оценки рисков. Здесь смещены ориентиры. Очень трудно ориентироваться на рейтинговые агентства, на их когда-то уважаемое решение, после того, что произошло в кризис. Ведь они присваивали этим деривативным инструментам очень высокие рейтинги. Недоверие к тем ориентирам, которые сложились на рынке, мешает развивать кредитование. Это нашло выражение в целом ряде межгосударственных переговорных процессов. Прежде всего, это процесс Базель-2, Базель-3 по совершенствованию банковского регулирования. Основной упор сделан именно на то, что необходимо будет делать в оценке рисков, причем внутри самих банков. И они должны это доказать, что их оценка верная, либо создавать дополнительные резервы, либо не создавать. Так или иначе, надо будет накапливать дополнительный капитал, то есть увеличивать собственный капитал банковской системы.

Как это сочетается с тем, чтобы еще и инвестировать в развитие, в инвестиционные проекты? Порядок может быть такой: вылечим банковскую систему, она будет кредитовать соответственно все остальное. Возникает вопрос: длинные деньги — это же страховые организации, пенсионные фонды, инвестиционные фонды. Так может быть пора заняться длинными деньгами? Мне кажется, что именно тема перехода от регулирования банковской системы к стимулированию различных форм, скажем, инвестиционных — вот этим надо будет занимать сейчас умы. Надо попробовать застраховать страховые компании, потому что их разорение окажется опасным для мирового экономического роста. Подобные сюжеты, может быть, будут только рамочно обсуждены на саммите, на уровне глав государств и правительств, но, тем не менее, они задают определенный импульс для дальнейшей работы. И потом, в феврале будет встреча министров финансов и центральных банкиров.

— Они сопровождают встречу на высшем уровне и готовят эти встречи, то есть это неотъемлемая часть G20.

— Да, и будет еще целая серия встреч с представителями бизнеса, профсоюзов и так далее. То есть попытка сделать обсуждение этих проблем как можно более широким.

— То есть 2013 год будет годом встреч, добавим сюда еще и Петербургский экономический форум. Такое впечатление, что все это вырождается в какие-то постоянные переговоры и разговоры.

— Здесь есть своя большая проблема, потому что проблемы самой мировой экономики — это проблемы глобальные. И финансовая система работает сегодня именно как глобальная, то есть национальная страна производит свои сбережения, а потом эти сбережения уходят на международный рынок, и страна еще должна побороться за то, чтобы они вернулись к ней в виде инвестиций. Всегда есть варианты другого размещения этих денег. И Россия это, к сожалению, хорошо знает на своем опыте.

— Скажите, существует международная конкуренция?

— Да.

— И от нее никуда не уйдешь.

— Финансовый рынок ее сделал подлинно глобальной, но решение по регулированию всего процесса каждая страна принимает сама. Поэтому так важны эти переговорные платформы. И в ряде случаев удается, как с Базелем, достичь консенсуса и выработать некую программу, которую все принимают. Можно назвать успешными еще целый ряд решений, которые касаются оффшорных зон, регулирования. России необходимо почерпнуть опыт работы с оффшорами. Не пугать людей тем, что там есть какие-то непонятные оффшоры, где все спрятано. Там ничего не спрятано, переговоры привели к тому, что они заключили соглашения со всеми странами-членами ОЭСР и открывают им любую информацию. То есть, если мы присоединимся к этой организации, мы вынуждены будем провести соответствующие переговоры и получим любую информацию про любой холдинг, который зарегистрирован где-нибудь на Белизе. И это нормальная практика. В Соединенных Штатах другая практика. Они пытаются на всех, кто пользуется американским долларом, распространить действие своих законов.

— Это практически все. Потому что без курс-счетов американских банков проводить деятельность на международных рынках невозможно.

— Сейчас заработал закон Фатка, вернее, заработает с первого января 2013 года. Согласно ему, любой банк, имеющий корреспондентский счет с американским банком (а это практически любой, кто держит долларовые счета), должен будет по требованию американского регулятора открывать информацию о своих клиентах, и даже не обязательно имеющих американские счета, насколько я знаю. Но даже если коснется только тех, у кого есть долларовые счета, это значит, что фактически надо докладывать соответствующему регулятору о всей своей деятельности.

Как на это реагировать? Наше банковское сообщество очень этим обеспокоено и постоянно спрашивает наших регуляторов, как быть в этой ситуации. Пока ответ такой: есть соглашение об избегании двойного налогообложения, в рамках закона и действуйте. Но требуется решать совершенно другие вопросы. Подобные решения односторонние, но они вносят определенный порядок именно в то, что волнует сейчас развитые государства, — прежде всего, поступление бюджетных доходов. Все это направлено на поиск новых налоговых источников, на поиск тех доходов, которые должны платить американские налогоплательщики-резиденты. Поэтому и с оффшорами так далеко пошли. Стала работать такая экстерриториальная трактовка очень многих американских законов. Антикоррупционные процессы пытаются так же точно контролировать, односторонне, но фактически выходя на международный уровень. Поэтому, если мы хотим нормально работать на международном рынке, мы просто обязаны будем принимать соответствующие решения, то есть, нужно будет имплантировать в наше законодательство целый ряд согласованных с ОЭСР решений. То же самое, что с ВТО, нам нужно просто продолжать в финансовой сфере.

Одновременно возрастает наша собственная заинтересованность в том, чтобы с нами согласовывали подобные вещи. В этом плане значение саммита G20, мне кажется, может быть значительным. Мы должны включиться в повседневный переговорный процесс, не просто проводить торжественные слушания в прекрасном городе на Неве или в каком-то другом месте, но именно работать постоянно в таком непрекращающемся режиме. Другое дело, что когда нужно принять решение, которое касается многих, то принятие его консенсусом, как показывает опыт ООН, крайне затруднено. Мне кажется, опыт еврозоны показывает, что если нет принятия решения большинством голосов, то это становится бедой. Сейчас, к примеру, невозможно принять ни решение об оказании помощи Греции, ни решение о выходе Греции из зоны евро.

Не очень крупные страны не хотят дополнительных рисков, не хотят принимать участия во многих процессах, не хотят делиться деньгами. И поэтому процесс никуда не движется. Интерес для России, для других стран БРИКС будет, конечно, представлять пересмотр условий участия в таких организациях, как Международный валютный фонд и Мировой банк. Это кажется согласованным вопросом. 430 млрд — увеличение капитала этих организаций. Из них страны БРИКС вносят не такую уж большую часть, но все-таки солидную. Каждая из стран БРИКС должна зарезервировать по 10 млрд, что уже сделано, а Китай взял на себя обязательства, по-моему, на 43 млрд долларов. И надо пересматривать квоты с учетом не только этих денег, но и с учетом веса в мировой экономике. Нужно пересматривать форму распределения голосов, квот для голосования в этих организациях. Это является частью повышения роли стран АТЭС в целом, и конкретно стран БРИКС, которые к этому тоже имеют прямое отношение. Эта тема, видимо, тоже будет звучать на форуме.

— Что касается второй темы, заявленной Россией, — управление государственным долгом. Как известно, в 2010 году было принято обязательство со стороны развитых стран сократить госдолг в 2 раза. К 2013 году это не будет достигнуто, это уже точно, у многих стран, наоборот, внешний долг увеличивается. Бюджетный дефицит тоже растет. Мы это видим на примере Соединенных Штатов. И в Евросоюзе тоже дела не лучшим образом обстоят.

— Да, безусловно, просто нереалистично сейчас предполагать, что произойдет именно сокращение объема долга. Удалось как-то притормозить его рост. И тут очень важны цифры относительно объема экономики. Знаете, если в Японии государственный долг составляет уже 230% от валового внутреннего продукта, то это, что называется, перебор по любым стандартам. Но там население вкладывает в государственные облигации фактически все те сбережения, которые не идут на текущее потребление. И других примеров такого раздувания долга и без катастрофических последствий для страны просто нет. То есть в Греции гораздо ниже этот уровень, а ситуация просто зашкаливает. Именно потому, что нет источников рефинансирования. Потеряно доверие к государственному долгу. А долг — это, прежде всего, доверие правительству. Если мир доверяет доллару США и самим Соединенным Штатам, он покупает соответствующие американские обязательства.

— Вы привели в пример Японию, но вряд ли Япония может быть позитивным примером. Сейчас население Японии стареет. И возможно, в ближайшие 5–10 лет рынок облигаций Японии ждут какие-то серьезные изменения в худшую сторону.

— Я не специалист непосредственно по Японии, мне сложно сказать. Но подобный государственный долг не может быть полностью выплачен, это понятно. И сократить его очень трудно. Можно просто затормозить рост и рефинансировать постоянно. И вот если удастся это сделать, это будет уже большим успехом. Единственный исторический опыт показывает путь его сокращения не в абсолютных цифрах, а относительно экономики. Это серьезная инфляция, которая, соответственно, делает все остальное дороже, и поэтому суммы долга оказываются меньшими. И они, в общем, не играют той значительной роли. Таким образом, конечно, можно преодолеть эту зависимость от государственного бюджета, от долга. России позволили выйти на уровень, который мы сейчас имеем, когда это всего лишь 11,5% валового внутреннего продукта. Практически тот же инфляционный процесс. Только это была инфляция цен на энергоносители.

— В какой-то степени Россия может здесь служить примером.

— Безусловно, опыт всегда полезен, но это опыт болезненный. Мы помним все те беды, и кризис 1998 года, и предшествующую ему инфляцию — 1000%. Конечно, это не экономическое решение, которое можно кому-то рекомендовать. Кроме этого, в повестке будут и традиционные вопросы — вопросы экологии, вопросы занятости, мировой торговли. Это то, что обсуждается постоянно.

— Спасибо большое, Сергей Константинович. В гостях у нас был Сергей Дубинин, председатель наблюдательного совета банка ВТБ. До свидания, до новых встреч.

РБК ТВ

Источник:
Банк ВТБ (ОАО)